103160, г.Москва, ул. Профсоюзная, д.84/328(499)794-83-06

КЛЮЧ НА СТАРТ!

23.01.2017

Начинаем публиковать материалы, посвящённые 60-летию Космической Эры, воспоминаниями участника запуска Первого спутника Земли полковника Семёнова Николая Леонидовича. После окончания Ростовского высшего инженерного артиллерийское училище он был направлен на 5-й Научно-исследовательский испытательный полигон МинобороныСеменов Н.Л.jpg где проходил службу до 1966г. Принимал непосредственное участие в запусках первого ИСЗ и Первого космонавта Ю.А. Гагарина. В 1966г. был переведен на космодром Плесецк, а в 1969г. − был назначен в Командно-измерительный комплекс, где трудился заместителем начальника управления. Награждён медалью «За трудовую доблесть», Заслуженный испытатель космической техники, ветеран Космических войск.

По окончании училища в августе 1956г я получил пред​писание прибыть для прохождения дальней​шей службы в должности военного инженера на новый полигон. Правда, в предписании 5 НИИП не упоминал​ся, так как место его расположения было секретным. Устно мне было сказано: «прибыть на станцию Тюра-Там Казахской железной дороги в распоряжение коман​дира такой-то части». После отпу​ска, который я провел под Выборгом у родителей, выехал к месту на​значения. В Москве на Казанском вокзале сел в поезд, направляю​щийся в Среднюю Азию до неизвестной в то время станции Тюра-Там. При получении предпи​сания я получил инструктаж: место прибытия в поезде никому не назы​вать, высадиться на нужной стан​ции через семьдесят километров после Казалинска. Надо сказать, что такая конспирация себя оправ​дывала, и до шестидесятых годов место расположения полигона уда​лось сохранить в тайне. Октябрь 1956 года. Казахстан. Поезд медленно ползет между барханами. Я стою у окна и вижу бескрайнюю унылую полупустыню с редкими растениями и засолен​ными озерцами. Иногда мелькают глинобитные строения, лежащие рядом верблюды. Я не знаю, что меня ожида​ет конкретно. Известно толь​ко, что работа будет связана с ракетной техникой. На последнем курсе мы проходили войсковую стажировку на Государственном центральном полигоне (ГЦП) в Капустином Яре. Там нас познакоми​ли с первыми нашими ракетными комплексами, и мы поняли, что ракетное оружие − это принципиально новый вид вооружения, соответствующие во​йска, видимо, должны еще созда​ваться. Поезд останавливается. Я вы​шел из вагона с одним чемодан​чиком и шинелью на руке, поезд сразу дает сигнал к отправлению. Думаю: «Полустанок какой-то, мо​жет быть, я не там вышел?» Вышел, оказывается, где надо. На небольшом зданьице читаю: «Тюра-Там».Это и есть станция моего на​значения. Еще несколько военных с чемоданами озираются по сторо​нам. Идем вместе. Нас встречает старенький автобус с одной дверцей, которую рукой открывал шофер.Городок − это несколько дере​вянных домиков и три каменные двухэтажные казармы. В одной из них нас и разместили. Ее окрестили "Казанским вокзалом", видимо, из-за сильнейшего переполнения. Неделю назад уезжал с Казан​ского вокзала и на Казанский же приехал! Смотрю вокруг. Есть и знакомые, наши ростовчане. Кричу (народу-то много!): − Горелов, привет! − Привет, Семенов! Володя Горелов окончил МАПУ, мой однокашник по Ростову. − Ты когда приехал? − спра​шивает он меня. − Да вот только с поезда. − А я здесь с 7 октября! Первое, что делает военнослу​жащий на новом месте, узнает, где находятся столовая, магазин и прочие быто​вые точки, необходимые для жиз​ни. Все это есть, но... в деревянных бараках.Погода стояла прекрасная, температура воздуха плюс двад​цать пять. В России давно уже льют дожди, наступили холода. Мы, правда, еще не знали, какие морозы нас ждут здесь зимой, ка​кое лето в этих местах. На следующий день представ​ляюсь начальнику. Меня направ​ляют в какой-то 16-ый отдел, который занимается математи​ческой обработкой телеметрических и траекторных измерений параметров полета ракеты. Ну, думаю, еще чего не хва​тало: продолжать заниматься мате​матическими науками, от которых и в Ростове несладко было. По​дойдя к деревянному бараку, где размещалась служба измерений полигона, я увидел стайку девушек − точнее, совсем юных девчонок семнад​цати лет, только что окончивших среднюю школу. Да, думаю, попал! Встретил меня заместитель начальника отдела подполковник Александр Григорьевич Рызлейцев. Объяснил в двух словах за​дачи отдела, все в превосходной степени. Оказывается, по его сло​вам, мне страшно повезло, ибо по​пал я в мозговой центр полигона, где проводится обработка данных телеметрических и траекторных измерений полета ракеты, по которым еще более умные головы будут определять летно-технические характеристики новой балли​стической (и даже межконтинен​тальной!) ракеты. − А девчата?! Девчата − это наша основ​ная вычислительная рабочая сила. От их быстрых пальчиков зависит скорость ответа на все вопросы Главного конструктора после каж​дого пуска очередной ракеты.На столах стояли арифмометры "Феликс", электрические вычисли​тельные машинки "Рейнметалл" и «Мерседес». Поставляли их тогда из ГДР. На них проводились расчеты с точностью до 9-го знака в цифре, в то время этого было достаточно. Но был у них и недостаток: большая затрата времени на расчеты из-за механического принципа действия. ЭВМ на полигоне тогда еще не было. Со мной в отдел из Ростова попал Геннадий Степанович Нестерович с 1-го факультета (быв​ший воспитанник ХАПУ). Офицеры отдела встретили нас хорошо. Все они были, что называется "стреляные волки", прошедшие полигон Капустин Яр и имевшие опыт испытаний ракетной техники. Начальник отдела майор Виктор Иванович Белый до назначения на полигон был преподавателем Артиллерийской академии имени Ф.Э. Дзержинского. В соседней лаборатории под названием "Совместная обработка" начальником был подполковник Спартак Александрович Калинин. Это был интеллектуал высшего класса, математик, инженер. Впо​следствии за успешные испыта​тельные работы по новой технике в числе нескольких офицеров поли​гона ему присвоят без защиты уче​ную степень кандидата технических наук. Помощниками в его команде были настоящие профессионалы, асы своего дела − капитан Виктор Пименович Козин и капитан Владимир Алексеевич Никулин. Это они научили меня грамотно проводить расчеты по набранным данным и за ворохом достоверных и недостоверных цифр находить нужную информацию. Особенно внимательно ко мне относился и помогал на первых порах старший лейте​нант Владимир Иванович Катаев, который, можно сказать, шефство​вал надо мной не только в работе, но и в вопросах быта. Он жил с же​ной и маленьким сыном в одной из брошенных мазанок-хибар на берегу реки Сыр-Дарьи. Кто мог тогда представить себе, что ему доведет​ся прослужить здесь 33 года, до​служиться до заместителя началь​ника космодрома по измерениям, получить генеральское звание, после успешного запуска космиче​ского корабля "Буран" в 1988 году, уволиться в запас, уехать в Киев и в одночасье оказаться в другом государстве... Начальник отдела, узнав, что я защищал дипломную работу по методам измерения скорости ракеты с использованием "эф​фекта Доплера", направил меня в лабораторию обработки данных системы радиоуправления поле​том ракеты (система РУП). Наша лаборатория − это начальник, подполковник Александр Яков​левич Двинин, я, четверо девчат и пятеро солдат из батареи обслуживания. Но зада​чу мы выполняли очень важную. Дело в том, что система РУП в то время была основной систе​мой управления баллистической ракетой, а автономная бортовая система управления была запасной! Поэтому от системы РУП зависела точность попадания головной части в цель на громадном расстоянии − от нас (это место старта) и до по​лигона на Камчатке (порядка 8500 километров). К весне 1957 года старт для раке​ты Р-7 был построен, и Государ​ственная комиссия приняла реше​ние начать ее испытания. Первый пуск "семерки" был произведен 15 мая 1957 года. Со стартового устройства ракета с неслыханным грохотом ушла в небо. Все были потрясены этим зре​лищем, в том числе и опытные, не​мало повидавшие испытатели из Капустина Яра. То, что видит человек, непо​средственно присутствующий при запуске ракеты, несравнимо ни с чем. До запуска первого человека в космос ракета Р-7 стартовала сорок четыре раза. Руководство отдела учло мое стремление к ра​боте на стартовой позиции. Меня включили в боевой расчет от на​шего управления измерений по оперативному определению мест падения головных частей. В мои обязанности входило: после пуска в бункере принять по закрытым ка​налам связи фактические параме​тры движения ракеты, измеренные системой РУП, основной пункт ко​торой находился в 250 километрах от стартовой позиции. Тогда ещё не было автоматизированных систем передачи и обработки данных в ре​альном времени. Поэтому, прежде чем включать в расчёт переданные данные, их надо было проверить по смыслу и фактическому значению, а при необходимости запросить повторную передачу. За 2 часа до запуска меня привозили на стар​товую позицию. После проверки связи с основным пунктом РУП за 20 минут до старта я занимал ме​сто на одной из ступенек бетонной лестницы внутри бункера, где со​биралось еще около сорока человек офицеров и представителей про​мышленности. Это говорило о том, что все предстартовые операции по подготовке ракеты закончены, и к завершающей стадии пуска присту​пает боевой расчёт, находящийся в пультовом помещении бункера. Ждем с волнением команду "Ключ на старт!". С этого момен​та до начала работы двигателей проходит порядка четырех ми​нут. Но какие это были минуты! В бункере стартовой позиции уста​навливалась абсолютная тишина, которая прерывалась короткими четкими командами руководителя пуском ракеты (позже журналисты назовут его "стреляющим"). И по​сле каждой очередной команды напряжение у всех присутствующих возрастает. У всех одна мысль: как пройдет пуск? Наконец, после ко​манды "Зажигание" тревожную ти​шину разрывает всепоглощающий грохот двигателей, и ракета уходит в небо. Первый полет "семерки" 15 мая 1957 года длился 97 секунд. Тог​да не хватило всего 8 секунд до разделения ступеней. Произошел взрыв на одном из боковых блоков. Но стартовая система сработала отлично.Сразу после пуска была дана команда: приступить к полной обработке всех видов зарегистрированной информации телеметрии, траекторных изме​рений, кино-фототеодолитами и активными радиолокаторами. За​дача одна: найти причину аварии. Вот тогда я впервые оценил роль и значение нашего отдела. Работа по дешифровке всех пленок и за​писей велась в авральном режиме. Вокруг нас сновали специалисты из всех организаций, причастных к разработке ракеты. Каждому хотелось быстрее узнать: по чьей вине произошла авария. Двигателисты набрасывались на свои параметры, специалисты по системам управления хватали дан​ные по своим системам. Все это создавало ненужную суету и общую нервозность. Начальник отдела быстро отреагировал на создав​шуюся обстановку и через главных конструкторов всех систем ракеты организовал размещение их людей по рабочим местам в одном боль​шом помещении, организовал как бы систему заказов необходимых параметров каждой организацией через одного офицера наше​го отдела. Этим офицером на​значили меня. Я растерялся: я же не знаю всех систем ракеты и запрашиваемых специалистами конкретных параметров. Виктор Иванович меня поддержал: − Ты, Николай, не тушуйся, сме​ло записывай с умным видом на​звание параметра и тащи в отдел, а мы тут совместными усилиями пой​мем, что и кому надо. Забираю у своих сотрудников результаты, несу их к разработчикам, громко спрашиваю: − Кто заказывал ДКС (давление в камере сгорания) с 90-й по 97-ю секунду? Постепенно и сам начинаю понимать суть вопросов и про​блем анализа информации. Проанализировав массу информа​ции, специалисты установили при​чину аварии: прогар нижнего сило​вого пояса у одной из "боковушек". Внесли улучшения в конструкцию, и испытания продолжили. Следующие два пуска также были аварийными. "Семерка" ни​как не доходила до работы со 2-ой ступенью. Причины снова были обнаружены. Конструкторы раз​личных систем на своих заводах приступили к доработкам, до​вольно длительным по времени. У нас на полигоне в разгар зной​ного лета создалась обстановка "безработицы". Хотя мы и занялись своими делами, но испытаний не было. Не было ясности и с перспек​тивами работ, никто не мог сказать, когда снова начнутся испытания. Наши начальники решили восполь​зоваться паузой и разогнали народ по отпускам. И, конечно, сами уе​хали. Я остался за начальника ла​боратории. И вот в августе пришла команда: "Подготовиться к очеред​ному пуску ракеты". Это сообщение меня не очень-то обрадовало. Все предыдущие аварийные пуски еще не дава​ли представления о работе 2-ой ступени, где должна включаться в работу система РУП. Обработ​ку этой информации вела наша лаборатория, а опыта такого еще не было ни у кого. В том числе и у самого разработчика (создателя) этой системы. Я постарался подго​товить себя и подчиненных к новой работе: просмотрели всю докумен​тацию, потренировались на учеб​ных пленках (боевых, повторяю, еще не было), просчитали для тре​нировки различные варианты. И вот пуск 21 августа 1957 года. Удачный! Система РУП сработала отлично, и головная часть (ГЧ) пошла к цели. Меня насторожила информа​ция о том, что по траекторным из​мерениям оперативно проследить место падения головной части не удалось. А это означало, что точное место падения ГЧ можно определить только по данным си​стемы РУП, то есть по результатам обработки регистрационных пленок основного пункта, который находил​ся от нас в 250 километрах. Прики​нул, что пока их привезут, проявят, можно дать людям отдохнуть. Так и сделал. В назначенное время все были на своих местах. По мере по​ступления пленок их надо было оцифровать по времени. Это моя персональная обязанность: расста​вить секундные метки по меткам службы единого времени (СЕВ). Разложил пленки на просмотровом столе, включил подсветку. Смотрю и ничего понять не могу. Согласно документации масштабное рассто​яние от стартовой метки до 1-ой метки СЕВ должно быть менее се​кунды, ее я и должен оцифровать "нулем". Я же вижу расстояние от точки старта до 1-ой метки ровно одна секунда. Что делать? Ста​вить "нуль" или "единицу"? Вопрос принципиальный. Прикинул в уме по частным производным, какова цена этой "секунды" ("вес" каждой производной по 6-ти параметрам РУП меня своевременно застави​ли выучить, как таблицу умноже​ния). Получалось, что моя ошибка на одну секунду ведет к ошибке определения координат места па​дения ГЧ в 20-30 километров. В этом случае даже самая профес​сиональная команда поиска не сможет найти на Камчатке ГЧ по моим координатам. Ручку с тушью занес над бумагой, не решаюсь по​ставить цифру. Время идет. Бежит. Помочь не может никто. Начальник отдела стоит рядом, видит мое заме​шательство. Докладываю коротко свои проблемы. Он сорвался, хотя такого с ним еще не было: − Вы что, самостоятельно при​нять решение не можете? Читайте документацию! Ушел, хлопнул дверью. Прини​маю решение: надо считать первую метку не "нулевой", а "первой", во​преки инструкции. Возможно "ну​левая" метка оказалась рядом со стартом и не зафиксировалась. Так и сделал, оцифровал пленку. Выдал задание подчиненным на обработ​ку. А сам все мучаюсь: правильно ли я сделал? После обеда нашел лучшего специалиста полигона по СЕВ Леву Зимина, кинулся к нему « в ноги»: − Выручай, проверь мои сомне​ния по временной привязке "нуля". Он повел меня в свою лаборато​рию, где мы разложили пленки СЕВ и увидели, что произошло очень маловероятное событие: момент старта совпал с пятиминутной меткой СЕВ. А она по длительно​сти длиннее стартового импуль​са и, естественно, на моей плен​ке, фиксирующей работу РУП, эти импульсы слились в одно целое. На пленках же СЕВ эти события фиксируются на разных пленках и с большой протяжкой, их легко можно различить. Получается, что я сделал все правильно. Вот вам и инструкция! Ошибись я на одну секунду в привязке, и группа по​иска на Камчатке была бы послана на 20-30 километров в сторону от фактического места падения. Тако​ва цена одной секунды в привязке данных. Пока я проверял правиль​ность временной привязки, мои подчиненные − служащие Вален​тина Михалева, Мария Жерновая, Галина Ульянова и пятеро солдат занимались дешифровкой пленок и расчётами параметров движения ракеты, измеренных системой РУП. Эти данные являлись исходными для проведения баллистических расчётов по определению предпо​лагаемого места падения головной части. Под руководством подпол​ковника С.А. Калинина баллисти​ческие расчёты выполняли капитан В.А. Никулин, капитан В.П. Козин, старший лейтенант О.А. Бабичев и служащие Антонина Соколова, Ва​лентина Чапаева, Лариса Устино​ва, Нелли Давлетьярова, Альбина Пигозина и Вера Семёнова. Де​вушки были разделены на две груп​пы и помещены в изолированные комнаты. Каждой из групп выдали одни и те же исходные данные, но методики расчётов, по которым они должны были работать, были разными. Обмениваться информа​цией запрещалось. Сравнивать ре​зультаты расчётов обеих групп мог только их общий руководитель. При совпадении ответов конечный ре​зультат считался верным. Всё было сделано по правилам, и согласно данным, полученным в результате такого расчёта, в опре​делённый квадрат на Камчатке была послана поисковая группа, но головную часть не нашли. Трое суток мы «стояли на ушах», прове​ряя и перепроверяя свои расчёты, и каждый раз приходили к одному и тому же результату. Руководству пришлось ещё раз организовывать поиск. Наконец, поступили скудные сведения, что нашлись какие-то ку​ски металла, похожие на фрагмен​ты головной части и центрального блока ракеты именно в том месте, где указывали наши расчёты. Но выявилась другая, можно сказать, грозная проблема. Как оказалось, под воздействием больших темпе​ратур в плотных слоях атмосферы головная часть развалилась. Это был тяжёлый удар. Получалось, что при наличии ракеты, способной не​сти груз в пять с половиной тонн, боеголовка не может достигнуть земли из-за несовершенной те​плозащиты. Конструкторы, безус​ловно, знали об этой проблеме, но к моменту запуска ракеты эти раз​работки ещё не были завершены. Забегая вперед, скажу, что задача была решена только через год, и тогда головные части начали доле​тать до Камчатки. А пока − срыва​лась оборонная программа. Получилась такая ситуация. Ракета Р-7 готова летать и нести к цели ядерную боеголовку. Ядерный заряд отработан заранее на Семипалатинском полигоне и готов к боевому использованию. А ракетно-ядерного оружия нет! Почему? Да потому, что головная часть развалится вместе с ядерным зарядом в плотных слоях атмосферы, не долетев до цели. Но об этом знали только очень узкий круг людей, допущенных до этого направления. В какой-то степени я получил от этой первой боевой работы моральное удовлетворение. Делал всё по своей специальности правильно, несмотря на давление начальства пересмотреть заново дешифровку плёнок и пересчитать свои расчёты. Нет, выдержал. Эта была небольшая, но все-таки победа. После этого я стал чувствовать себя уверенней в своей работе. И ещё я был доволен тем, что именно от меня пошла информация о развале головной части, и тем самым запустилась программа по её модернизации. Конечно, тогда я ни с кем об этом не говорил, так как был приучен родителями и воспитателями в училище никогда в беседе не хвалиться. Это только сейчас через 60 лет после запуска я расчувствовался и позволил сделать самооценку своим действиям. Из-за поисков «затерявшейся» головной части сообщение ТАСС о первом успешном запуске межкон​тинентальной баллистической ра​кеты задержалось на шесть дней. О ней было объявлено только 27 авгу​ста 1957 года. Никто не отреагиро​вал на это событие серьёзно, посчи​тав сообщение дезинформацией. Тем временем в СССР на самом высоком уровне шла жесткая борьба между военными ведомства​ми и С.П. Королёвым. Эти «тайны мадридского двора» стали известны рядовым исполнителям ракетно-кос​мической программы гораздо позже. Военные настаивали на продол​жении пусков по оборонной про​грамме, для которой две ракеты уже были запланированы. Королёв предлагал, пока дорабатывают головную часть, использовать эти ракеты для запуска искусствен​ного спутника Земли (ИСЗ). Глав​ный конструктор давно готовился к такому варианту событий. Ещё до первого удачного старта Р-7 он начал работать над созданием про​стейшего спутника. Для осуществления такого за​мысла с технической стороны препятствий не было. Опыт пре​дыдущих пусков (особенно двух последних) доказывал, что Р-7 спо​собна преодолевать силу земного тяготения и вполне годится как ракета-носитель будущего спутника. Но были препятствия иного рода: межведомственные противоречия, моральная и техническая непод​готовленность организаций, уча​ствующих в ракетно-космической программе, наконец, просто не​домыслие высших чиновников. То, что сегодня кажется очевидным, тогда приходилось отчаянно дока​зывать. Королёву удалось протол​кнуть свой космический вариант в известной мере ещё и потому, что США объявили о запуске своего искусственного спутника не позд​нее 1958 года. Мировой приоритет − вот что было последней каплей, склонившей Н.С. Хрущева принять решение в пользу ИСЗ. Среди сторонников спутника тоже были разногласия. Например, вместо простейшего аппарата не​которые хотели сразу запустить тяжёлый спутник-лабораторию на 1100 килограммов (кодовое обозначение − «Объект-Д»), раз​рабатываемый по техническому заданию Академии наук СССР. К сожалению, учёные не справились в установленные сроки с разработ​кой аппаратуры для геофизических и космических исследований, ко​торую предполагалось разместить в летающей лаборатории. Такой спутник был запущен только 15 мая 1958 года. Вопрос решился как бы сам собой: первым полетел про​стой спутник по предложению С.П. Королёва, который можно было создать за короткое время. Для сокращения сроков Королёв подключил к своей работе только две смежные организации: НИИ- 885 для разработки передатчика сигналов и КБ «Квант», где кон​структору Н.С. Лидоренко поручил создать надёжные бортовые источ​ники энергопитания. В Академии наук СССР была рассчитана траек​тория полёта ракеты Р-7 для выво​да спутника на орбиту. По этой тра​ектории баллистики НИИ-4, ОКБ-1, НИИ-885 и служб полигона соста​вили общими усилиями полётное задание, учитывающее все особен​ности в комплектации ракеты-но​сителя и самого спутника, а также время года и условия запуска на полигоне. Седьмого сентября состоялся успешный пятый пуск «семерки» без замечаний. На Камчатке хоро​шо подготовились к «встрече» го​ловной части, хотя и знали, что она разрушится. Это был контрольный пуск перед стартом первого искус​ственного спутника Земли, кото​рый планировался на начало октя​бря. Надо было собрать как можно больше информации о заключи​тельном этапе полёта ракеты. Запуск ракеты со спутником отличался от всех предыдущих. Другая траектория полёта потре​бовала перенастройки приборов программного наведения оптиче​ских средств полигона. Из-за сня​тия боевой головной части и заме​ны её на спутник в комплектации ракеты отсутствовали приборы по контролю активного участка траектории и виброизмерениям. В результате стало невозможно определить орбиту спутника ра​диосредствами. Теперь факт выхо​да спутника на орбиту можно было доказать только двумя показателя​ми: фиксацией телеметрией глав​ной команды на выключение дви​гателей и включением радиомаяка спутника после отделения его от ракеты. Кроме того, сам спутник был новым элементом в комплек​тации ракеты. На полигоне создали специальную, вначале внештатную группу испытателей, которой по​ручили заниматься подготовкой и проверкой этого объекта. Так за​родилось новое направление в ис​пытаниях − работа с космическими аппаратами. Ракета в новой комплектации получила индекс М1-1СП. Под этим индексом оформлялись все руко​водящие и оперативные рабочие документы, сопровождающие за​пуск: полётное задание, карточки с настроечными данными, борто​вые журналы и так далее. Пред​пусковые данные в полётном задании заполнялись баллисти​ками полигона по согласованию с представителями разработчиков. Оформлять полётное задание к запуску первого ИСЗ выпало бал​листику полигона капитану В.А. Ни​кулину, которого хорошо знал Королев как опытного и грамотного баллистика. При заполнении в преамбу​ле пункта «цель запуска» (имелось в виду место попадания − мишень) Никулин немного засомневался с формулировкой, что считать ми​шенью, и обратился за помощью к заместителю Королёва В.П. Ми​шину. Тот подумал и решил вообще пропустить преамбулу, а начать сразу с «азимута прицеливания» − 34' 37' 59", 2. К первому октября пакет «се​мёрки» был собран. Спутник, защищенный головным обтекателем, был пристыкован к ракете-носителю. Второго октября в семь часов утра по местному времени ракету вывезли и установили на стартовое устройство. Выполняли эту рабо​ту старший лейтенант В.А. Холин с пятью солдатами. Контроль за установкой пакета проводили от полигона − старший лейтенант С.Н. Павлов, от КБ В.П. Бармина (раз​работчик стартовых комплексов) − Б.И. Хлебников. После установки подготовкой и проверкой ракеты занялась испы​тательная команда, состоявшая из офицеров службы ОИР и личного состава испытательной войсковой части № 25741. Работа стартовой команды про​ходила сразу по нескольким на​правлениям, за которые отвечали наиболее опытные офицеры: испытание стартового обору​дования − подполковник А.Д. Кор​шунов; электрические испытания бортовых приборов − старший лейтенант В.Г. Соколов; подготовка и испытания дви​гательных установок − подполков​ник А.П. Долинин; обслуживание и испытания телеметрических систем − подпол​ковник В.А. Николаенок; испытания и подготовка спут​ника − старший лейтенант В.Я. Хильченко. Обнаруженные во время пред​стартовых испытаний недостатки в работе отдельных систем отмеча​лись в бортовых журналах. По этим замечаниям представители разра​ботчиков сразу же их устраняли. Надо заметить, что работать на стартовой позиции довольно сложно: свои обязанности воен​ный испытатель должен выпол​нять под открытым небом, а кли​мат в Казахстане капризный: и сорокаградусная жара, и мороз, и штормовой ветер. С запуском первого ИСЗ испытателям повез​ло, − не было ни ветра, ни дождя, да и ракета оказалась «послуш​ная», все замечания устранялись без особых проблем. 4 октября подготовка к пуску шла по графику, начались ком​плексные проверки и заключитель​ные операции. Капитан Никулин оформлял карточки с настроечны​ми предпусковыми данными. Для этого он поднялся с карточкой при​целивания на самый верх ракеты, где старший лейтенант Чалых под​твердил своей подписью, что раке​та нацелена в соответствии с по​лётным заданием, затем спустился на самый низ, под ракету, и полу​чил подпись подполковника Доли​нина о готовности двигателей. Кар​точку-задание на заправку ракеты компонентами топлива подписали капитан Графский и лейтенант Ганушкин, мой однокашник по ЛАПУ и РВИАУ. На последнем листке бор​тового журнала под разрешением на пуск расписались все главные конструкторы. После подписи глав​ного конструктора измерительных систем, телеметрии и радио-кон​троля траектории полёта А.Д. Бого​молова осталась последняя строч​ка − «технический руководитель»... Никулин нашёл Сергея Павло​вича на нулевой «отметке» у обе​злюдевшей ракеты. Протянул ему карточку. Королёв молча взял лист, молча посмотрел на подписи и молча расписался сам. На самой ракете операции за​кончились, и теперь основные собы​тия разворачивались на командном пункте − в бункере. В пультовой си​стеме управления запуском было шесть пультов, за каждым сидел военный испытатель. Когда чита​ешь публикации о запуске первого искусственного спутника Земли, создаётся впечатление, что сами конструкторы нажимали на исто​рические кнопки и осуществляли запуски. Не было этого, и не могло быть. Да, они находились рядом, готовые в любой момент подска​зать, помочь, но реальную работу делали офицеры испытательно​го управления службы ОИР. И они честно заслужили, чтобы их назва​ли поимённо. За пульт контроля 1-го и 2-го боковых блоков отвечал старший лейтенант Н.Г. Горшенев; за пульт контроля и запуска централь​ного блока − лейтенант Б.С. Чекунов и старший лейтенант Ф.Р. Ла​ричев; за пульт контроля 3-го и 4-го боковых блоков − лейтенант A.M. Смирнов; за пульт контроля зарядки интегратора − старший лейтенант В.М. Брюшинин; за пульт пожароту​шения − лейтенант М.Я Егоров; за пульт контроля запуска спутника − старший лейтенант В.Я. Хильченко. Мы все, участники этого пуска, запомнили его в мельчайших под​робностях. Объявили часовую готов​ность, операторы вклю​чили бортовую аппаратуру и дали команду на раскрутку гиро​скопов. Испытатели, обслужива​ющие ракету, начали отключать от борта штепсельные разъёмы. Вся информация сразу отображается на пультах в бункере. Команды на отдельные предпусковые операции даёт подполковник Р. М. Григорянц (начальник группы комплексных испытаний 11-го отдела службы ОИР). Его офицеры − В. Г. Соколов, В. Н. Крылов, В.С. Патрушев, В.X. Алиев и другие, отработав эти ко​манды непосредственно на ракете, возвращаются и занимают свои места в бункере. Завершается по​следняя предстартовая операция «Заряд интеграторов на полёт​ное время». Загорается надпись «Интегратор». Это означает, что автономная система управления к полёту готова. Даётся по цир​кулярной связи команда: «Готов​ность − десять минут!». В пульто​вую входят Л.А. Воскресенский, А.И. Носов и С.П. Королёв. По сло​жившейся ещё в Капустином Яре традиции, руководитель запуска − «стреляющий», назначается из военных. В этот раз им стал Евгений Ильич Осташев, заместитель начальника 1-го управления службы ОИР. Рядом со «стреляющим», у другого перископа, как принято, стоит заместитель Королёва по ис​пытаниям Леонид Александрович Воскресенский. − Всем службам − готовность пять минут! − раздаётся в динами​ках голос «стреляющего». В этот же момент в пультовой загорается транспарант «Вспомогательные си​стемы». Это означает, что отмени​лась готовность какой-то системы. Причину отказа выясняют быстро, сказывается опыт предыдущих пусков: датчик контроля подза​правки окислителя среагировал на нехватку кислорода, хотя его есте​ственное испарение автоматически компенсировалось подпиткой из дозаправщика. Датчик заблокиро​вали вручную, на запуск он прин​ципиально не влияет. Программа пуска продолжается. − Внимание, минутная готов​ность, − объявляет «стреляющий». В бункере воцаряется просто зве​нящая предстартовая тишина. − Протяжка - 1,− звучит оче​редная команда. Это команда для телеметристов многоканального наземного регистратора систе​мы контроля работы стартового оборудования (МНР), по которой лейтенант Ю.С. Николаев включа​ет шлейфовые осциллографы. Те​перь малейшее движение опорных ферм, направляющих конструкций и параметры отрыва ракеты нахо​дятся под контролем. «Стреляющий» выдерживает не​большую рабочую паузу для опера​торов, которые напряженно смотрят на приборы. Никто из них не дает информации о неготовности какой- либо системы, значит, можно при​ступать к набору схемы запуска. И Евгений Осташев даёт команду: − Ключ на старт!. Чекунов бодро отвечает: − Есть ключ на старт! Оператор центрального пуль​та В-347 лейтенант Борис Чекунов» поворачивает ключ слева направо. Старший лейтенант Филипп Ларичев контролирует его действия, так как включал такой ключ и нажимал кнопку «Пуск» на предыдущих запусках «семерки». Кстати, напомню, что Чекунов Борис прослужил на космодроме 30 лет и 600 раз нажимал кнопку «Пуск». Это он мне как-то признался на одной из ветеранских встреч. Но вернемся в бункер. Несколько секунд выдержки, и приходит следующая команда: − Ключ на дренаж! Где-то невидимые для нас закрываются дренажные клапаны. − Протяжка-2! − идет команда из бункера на полигонные измерительные пункты (ПИК). Там включают регистраторы. «Стрелящий» выдерживает паузу, ждет, пока секундная стрелка подойдёт ко времени, указанному в пусковой карточке и тогда оглушительно командует: − Пуск!!! Борис Чекунов нажимает на за​ветную кнопку «Пуск». С этого момента и до включения двигателей проходит 1-2 минуты, но это самые напряженные минуты старта. Осташев и Воскресенский впились в окуляры своих периско​пов. Загорается надпись «Пред​варительная». Значит, двигатели запустились и вышли на предвари​тельную тягу. В бункер уже рвётся приглушенный бетонными пере​крытиями гул работающих двигате​лей, все начинают ощущать силь​ную вибрацию. − Есть главная! − кричит опера​тор, и сразу же: − Есть КП! (контакт подъема) − Подъём! Двигатели работают уже на пол​ную тягу. Ракета идёт вверх. Начи​нается репортаж полёта: − Есть разделение ступеней. − Тяга двигателей нормальная. Ждём 290-й секунды полёта, которая решит судьбу спутника. На ИП-1 на станции «Трал» офицеры службы измерений отслеживают на видеоконтрольном устройстве основные параметры движения ракеты (давление в камерах сго​рания, прохождение основных ко​манд). Тревога нарастает. Наконец, на 295,4 секунды зафиксирована «Главная команда», это значит, что двигатели выключились, спутник отсоединился и вышел на орбиту! Для полной уверенности надо еще принять подтверждающий сиг​нал с передатчика «Маяк» на спут​нике. Приёмная аппаратура станции «Маяк» была установлена на ИП-1 в «финском» домике. Её обслуживал младший лейтенант В.Г. Борисов. В тесную комнатку с приёмником на​билось столько народа, что трудно дышать: военные и разработчики. Все терпеливо ждут сигнала. И вот раздаётся знаменитое: − Бип-бип-бип... И домик едва не обрушился от оглушительного возгласа, всеобщего выдоха: − Ура!!! Сигнал звучит около двух минут, а затем земной посланник уходит за радиогоризонт. Сообщение ТАСС прозвучало еще до начала второго витка спут​ника вокруг Земли. Мы, все, кто участвовал в его создании и запу​ске, радовались неистово, яростно: и за успешно выполненное задание, и за отлично проведённый пуск, и за хорошую слаженную совмест​ную работу. А вот осознание гло​бальности свершившегося при​шло позже, через несколько дней, когда вся мировая пресса начала взахлёб кричать о мировом дости​жении СССР. И вдруг стало ясно, что это был не просто очередной пуск, ставший уже обычным делом, а эпохальное событие, открывшее космическую эру человечества. В заключении хочу сказать, что не мог я, в силу объективных причин, перечислить в этой статье всех участников запуска первого ИСЗ. Упомянул лишь тех, с кем непосредственно контачил во время этих событий, а так же использовал записки В.А. Никулина, которые Владимир Алексеевич составил по моей просьбе. Желающие оставить свои воспоминания потомкам, пожалуйста, звоните мне, и я запишу вас в Госархив, где сейчас работаю и веду тему по истории ракетно-космической технике. Заслуженный испытатель космической техники полковник Н.Л. Семенов. К размещению на сайте подготовил Н. М. Письменный
  • Памятные даты


  •         |  

    Сентябрь 2019


    Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
    26 27 28 29 30 31 1
    2 3 4 5 6 7 8
    9 10 11 12 13 14 15
    16 17 18 19 20 21 22
    23 24 25 26 27 28 29
    30 1 2 3 4 5 6
Труженики космоса,© 2010-2019
ОСОО "Союз ветеранов Космических войск"
Разработка и поддержка
интернет-портала - ООО "Сокол"