103160, г.Москва, ул. Профсоюзная, д.84/328(499)794-83-06

Качество ракетно-космической техники при её производстве на предприятиях промышленности обеспечивали военные представители Министерства обороны

04.03.2014

      Участники этих работ, их героический труд и созданные ими уникальные комплексы оборонного, народно-хозяйственного и научного назначения сегодня принадлежат истории. Многие из них стали известными государственными деятелями и руководителями предприятий, учреждений, учёными, академиками, награждены государственными наградами, а целый ряд – лауреатами Государственной премии, Героями Социалистического Труда.

     Полковник Корнеев Борис Алексеевич. Родился 15 июля 1926г. Проходил службу в Вооружённых Силах СССР с 1943г. по 1981г., участник Великой Отечественной войны. С ноября 1943г. по июнь 1944г. был рядовым пулемётной роты 4-го батальона 17-й бригады 2-й Дальневосточной армии. С июня 1944г. – курсант Чкаловского танкового училища, а затем Челябинского танкового технического училища, по окончании которого в 1946 году проходил службу в Гвардейской Кантемировской дивизии в г. Наро-Фоминске Московской области. В 1953г. поступил, в 1958г. окончил Военную академию бронетанковых войск и был назначен военным представителем Заказчика на завод «Прогресс» в г. Куйбышев. С 1963 по 1966 год был начальником военного представительства при филиале №3 ОКБ-1 (затем – ЦСКБ). С 1966 года в течение пяти лет занимал должность заместителя, а затем начальника отдела ГУКОС. После увольнения с военной службы по выслуге лет с 1981г. по 1987г. работал в Главном вычислительном центре Госплана СССР. Награждён орденами Отечественной войны II степени, «Знак Почёта», медалью «За боевые заслуги», другими государственными и ведомственными медалями, лауреат Государственной премии СССР. Ветеран Космических войск.
Борис Алексеевич вспоминает сегодня о той работе, которая принесла успех нашей стране в освоении космического пространства.

    Прошло 55 лет с начала работ в г.Куйбышеве по производству первых межконтинентальных ракет и космических аппаратов фоторазведки. Волей судьбы я оказался участником и свидетелем знаменательных событий космической деятельности по созданию ракеты-носителя знаменитой королёвской «семёрки» и космических комплексов фотографической разведки. После окончания Военной академии бронетанковых войск в 1958г. в звании капитана я был направлен в распоряжение начальника Реактивного вооружения  и был назначен младшим военным представителем военного представительства при заводе №1 в г.Куйбышев (ныне – Самара). По прибытию на завод был определён на участок контрольно-испытательной станции (КИС), где руководителем был подполковник Волостнов Ю.Ф. Трудно передать волнения о произведенном впечатлении от увиденной  впервые ракеты Р-7 – межконтинентальном носителе ядерной боеголовки. Только в 1957г. и 1958г. этой ракетой были запущены три ИСЗ и аппарат в сторону Луны. Чистота и порядок в цехе говорили о высокой культуре технологического производства космической техники.
В июле 1958г. завершился этап лётно-конструкторских испытаний этой ракеты-носителя. Из 12 ракет, изготовленных на опытном заводе ОКБ-1, 4 ракеты были использованы для запуска первых трёх спутников Земли – один запуск 27 апреля 1958г. с объектом «Д» (шифр спутника) был аварийным. Надёжность РН на этапе ЛКИ была низкой – около 47%, поэтому было принято решение продолжить ЛКИ ракеты и одновременно готовить производственно-технологическую базу для серийного производства ракет, двигателей, приборов системы управления. С этой целью некоторые заводы стали профилироваться под новую ракетную технику. Так производство ракет возложили на завод №1 Министерства авиационной промышленности, который будучи ещё в Москве был одним из первых заводов по изготовлению самолётов в начале 20 века, а во время Великой Отечественной войны были изготовлены для фронта более 12000 самолётов Ил-2, после войны выпускались самолёты типа МиГ-9, МиГ-15, Ил-28. Директорами завода в то время были Дементьев П.  (затем – Министр авиационной промышленности), Литвинов В.Я. К началу 1959г. завод подвергся капитальной реконструкции, появились новые цеха, испытательные стенды  и новое технологическое оборудование.
Представителем главного конструктора Королёва С.П. на заводе в Куйбышеве стал бывший ведущий конструктор «атомной пятёрки», а затем «семёрки» Козлов Дмитрий Ильич. Районным инженером военного представительства был назначен Киреев П.Ф., который имел значительный опыт в испытаниях ракетной техники, изучив её в Германии и участвовал в отработке на полигоне в Капустином Яре, контролировал процесс разработки в ОКБ-1 на должности заместителя районного инженера полковника Трубачёва П.Е. Одновременно на куйбышевском авиационном заводе №24 начались работы по изготовлению ракетных двигателей главного конструктора Глушко В.П.
По опыту работы в ОКБ-1 районный инженер Киреев П.Ф. на наиболее важные и сложные участки производственного цикла руководителями групп контроля были назначены опытные офицеры: майор Шикин В.А., подполковники Волостнов Ю.Ф., Кадаков А.Г., Жбырь И.Н., Загорский В.С. В цехе был организован входной контроль приборов, поступающих с заводов-изготовителей аппаратуры по кооперации. Внедрялись новые современные методы контроля сварочных работ, герметизации. Контрольно-испытательная станция (стенд) работала практически круглосуточно. В связи с этим мы с женой поселились на частной квартире недалеко от железнодорожной станции, откуда на электричке удобнее было добираться на завод даже в раннее или позднее время суток. Большую помощь мне и другим в освоении работы в КИС-е оказывал капитан Марей И.Н., получивший опыт испытательных работ ракеты Р-7 на заводе в Подлипках (ОКБ-1). Казалось бы, что конструкторская документация, инструкции должны были бы написаны так, что военному представителю не следовало бы опасаться пропустить или понять что-то не так. Однако зачастую на первых ракетах испытания шли медленно, некоторые отказы при повторных испытаниях для выяснения причин не повторялись. Приходилось вместе с инженерами испытателями (Солдатенков А.М., Шураков Н.С., Шум М.Ф. и др.) кропотливо анализировать комплексные схемы ракеты и искать истинные причины отказов и вырабатывать рекомендации по их недопущению впредь. Задержка в цикле испытаний зачастую ставила под угрозу выполнения сроков изготовления ракет и плана завода по номенклатуре, что приводило иногда к присутствию на месте испытаний даже директора завода, а однажды – секретаря обкома КПСС.
В ходе первых испытаний стало ясным, что нам не хватало знаний по работе системы управления ракеты, проводить анализ по комплексным схемам и инструкциям было затруднительно. Меня направили в НИИ-885 и НИИ-10, где я изучил во всех деталях схему и принцип работы системы управления, что стало большим подспорьем при выявлении причин отказов или сбоев.
В период освоения производства ракет огромная ответственность легла на Козлова Дмитрия Ильича – представителя ОКБ-1. Недостаточная отработанность конструкторской и технологической документации, низкое качество поставляемых по кооперации приборов и систем, жёсткие установленные сроки изготовления и постановки на испытания ракет требовали принятия неординарных решений. Инженерная подготовка, опыт работы в ОКБ-1 под руководством Королёва С.П., интуиция позволяли Козлову успешно выполнять поставленные задачи. Качество и надёжность подконтрольных изделий – основная забота военного представительства. На основе анализа технической документации, случаев отказов и замечаний, имевших место при испытаниях, разрабатывались подробные перечни мероприятий по устранению и недопущению их впредь. Поскольку калькодержателем документации тогда было ОКБ-1, по представлению Козлова материалы анализов и рекомендации направлялись в ОКБ-1 и по результатам их рассмотрения по извещениям проводились необходимые изменения в документации. Интенсивно внедрялись современные методы контроля сварных швов при изготовлении баков с использованием рентгеновской аппаратуры, по обеспечению герметичности стыков пневмогидравлической схемы ракеты, усилению контроля качества сборки и монтажа аппаратуры. Эти меры дали положительные результаты.
Был случай, когда при испытаниях  в КИС автомата стабилизации при снятии управляющего сигнала рулевые камеры не возвращались в нулевое положение, и начинался режим автоколебаний. Потеря динамической устойчивости ракеты имела на одной из ракет при лётно-конструкторских испытаниях. Насколько сложен расчёт устойчивости я мог судить на примере моего выпускного диплома по расчёту динамической устойчивости стабилизатора танковой пушки. Мои замечания и предложения незамедлительно изложил в докладной записке на имя главного конструктора. На завод прибыл представитель НИИ, были произведены дополнительные исследования и по их результатам в документации изменили коэффициенты усиления по каналам обратной связи. Так в ходе испытаний выявлялись недоработки, вносились изменения в документацию, уточнялась технология и контроль изготовления изделий, но до требуемого уровня качества и надёжности путь был не близок.
  Несмотря на высокий темп работы в КИС-е (три смены), мы продолжали изучение системы управления, углубление знаний о её работе. Этому способствовала постоянная работа по анализу причин отказов на КИС-е, участие в подготовке и пусках ракет на космодроме.
    В сентябре-октябре 1958г. были проведены два пуска ракеты 8К72 и оба закончились аварийным исходом – по причине разрушения пакета на конечном участке полёта первой ступени. Анализ показал пульсацию в камерах двигателя, которая совпадала с частотой собственных продольных упругих колебаний блоков ракеты, и это явление наблюдалось практически на всех пусках ракеты Р-7. Это был конструктивный недостаток в сопряжении конструкции ракеты с двигателем, который был до конца познан только спустя один год после начала ЛКИ. Недостаток устранили путём специального гидравлического демфера в  магистраль окислителя на входе в насосы. Все ракеты Р-7 подверглись доработки на космодроме.
  В конце июля 1959г. я был командирован на космодром Байконур, где познакомился с сотрудниками и руководством испытательного управления. Завод «Прогресс» представлял Солдатенков А.М., а КБ – Бубнов Е.А., в это же время находился и С.П. Королёв. Однажды по пути в МИК во внутреннем дворике мы встретились. От неожиданности я растерялся, остановился и уступил дорогу. Сергей Павлович посмотрел на меня, думаю, понял, что я вновь прибывший и сказал: «Сегодня так душно, что в ботинках будто налита вода». Было очень жаркое утро, он был в распашонке и лёгких туфлях. В дальнейшем Сергея Павловича можно было видеть на испытаниях, заседаниях комиссий, работах на стартовой позиции.
  Испытания ракеты на технической позиции прошли успешно за двое суток, ракета была укомплектована новой затупленной головной частью, пуск прошёл нормально, головная часть достигла цели.
  Этот первый пуск я наблюдал с НП-1 второй площадки («гагаринский» старт),  впечатление –  потрясающее! Вначале пламя охватывает ракету по всей высоте боковых блоков, кажется, она горит и сейчас взорвётся, но через мгновенье двигатели выходят на промежуточную ступень тяги, пламя уходит вниз, грохот усиливается, и ракета медленно поднимается, подпираемая длинным слившимся факелом пяти двигателей пакета. Яркость ядра факела сравнима с Солнцем, грохот невозможно передать словами. По мере подъёма длина факела увеличивается. «Это двигатели начинают работать с более полным расширением по мере набора высоты», –  пояснил Глушко В.П., стоящий с нами на НП.  Небо было безоблачным и очень хорошо было видно невооружённым глазом разделение боковых блоков, так называемый крест.
  Во время пребывания на космодроме мне сообщили, что у нас с женой Евгенией появился сын, которого мы в честь моего отца назвали Алексеем. Жена в это время находилась в Москве, сумела защитить диплом в институте им. Плеханова. Тогда же пришла и вторая радостная для меня весть, что меня назначили на должность военного представителя, которая позволяла присвоить звание майора.
  В конце августа 1959г. в связи с началом работ по лунной программе я вернулся в г.Куйбышев и собирался ехать в Москву за семьёй. Однако поступил приказ из Управления срочно выехать на космодром, где начиналась подготовка к запуску двух ракет-носителей 8К72 с лунными контейнерами, снабжёнными двумя «сентябрьскими» вымпелами. Первая их впредь. Поскольку калькодержателем документации тогда было ОКБ-1, по представлению Козлова материалы анализов и рекомендации направлялись в ОКБ-1 и по результатам их рассмотрения по извещениям проводились необходимые изменения в документации. Интенсивно внедрялись современные методы контроля сварных швов при изготовлении баков с использованием рентгеновской аппаратуры, по обеспечению герметичности стыков пневмогидравлической схемы ракеты, усилению контроля качества сборки и монтажа аппаратуры. Эти меры дали положительные результаты.
Был случай, когда при испытаниях  в КИС автомата стабилизации при снятии управляющего сигнала рулевые камеры не возвращались в нулевое положение, и начинался режим автоколебаний. Потеря динамической устойчивости ракеты имела на одной из ракет при лётно-конструкторских испытаниях. Насколько сложен расчёт устойчивости я мог судить на примере моего выпускного диплома по расчёту динамической устойчивости стабилизатора танковой пушки. Мои замечания и предложения незамедлительно изложил в докладной записке на имя главного конструктора. На завод прибыл представитель НИИ, были произведены дополнительные исследования и по их результатам в документации изменили коэффициенты усиления по каналам обратной связи. Так в ходе испытаний выявлялись недоработки, вносились изменения в документацию, уточнялась технология и контроль изготовления изделий, но до требуемого уровня качества и надёжности путь был не близок.
  Несмотря на высокий темп работы в КИС-е (три смены), мы продолжали изучение системы управления, углубление знаний о её работе. Этому способствовала постоянная работа по анализу причин отказов на КИС-е, участие в подготовке и пусках ракет на космодроме.
    В сентябре-октябре 1958г. были проведены два пуска ракеты 8К72 и оба закончились аварийным исходом – по причине разрушения пакета на конечном участке полёта первой ступени. Анализ показал пульсацию в камерах двигателя, которая совпадала с частотой собственных продольных упругих колебаний блоков ракеты, и это явление наблюдалось практически на всех пусках ракеты Р-7. Это был конструктивный недостаток в сопряжении конструкции ракеты с двигателем, который был до конца познан только спустя один год после начала ЛКИ. Недостаток устранили путём специального гидравлического демфера в  магистраль окислителя на входе в насосы. Все ракеты Р-7 подверглись доработки на космодроме.
  В конце июля 1959г. я был командирован на космодром Байконур, где познакомился с сотрудниками и руководством испытательного управления. Завод «Прогресс» представлял Солдатенков А.М., а КБ – Бубнов Е.А., в это же время находился и С.П. Королёв. Однажды по пути в МИК во внутреннем дворике мы встретились. От неожиданности я растерялся, остановился и уступил дорогу. Сергей Павлович посмотрел на меня, думаю, понял, что я вновь прибывший и сказал: «Сегодня так душно, что в ботинках будто налита вода». Было очень жаркое утро, он был в распашонке и лёгких туфлях. В дальнейшем Сергея Павловича можно было видеть на испытаниях, заседаниях комиссий, работах на стартовой позиции.
  Испытания ракеты на технической позиции прошли успешно за двое суток, ракета была укомплектована новой затупленной головной частью, пуск прошёл нормально, головная часть достигла цели.
  Этот первый пуск я наблюдал с НП-1 второй площадки («гагаринский» старт),  впечатление –  потрясающее! Вначале пламя охватывает ракету по всей высоте боковых блоков, кажется, она горит и сейчас взорвётся, но через мгновенье двигатели выходят на промежуточную ступень тяги, пламя уходит вниз, грохот усиливается, и ракета медленно поднимается, подпираемая длинным слившимся факелом пяти двигателей пакета. Яркость ядра факела сравнима с Солнцем, грохот невозможно передать словами. По мере подъёма длина факела увеличивается. «Это двигатели начинают работать с более полным расширением по мере набора высоты», –  пояснил Глушко В.П., стоящий с нами на НП.  Небо было безоблачным и очень хорошо было видно невооружённым глазом разделение боковых блоков, так называемый крест.
  Во время пребывания на космодроме мне сообщили, что у нас с женой Евгенией появился сын, которого мы в честь моего отца назвали Алексеем. Жена в это время находилась в Москве, сумела защитить диплом в институте им. Плеханова. Тогда же пришла и вторая радостная для меня весть, что меня назначили на должность военного представителя, которая позволяла присвоить звание майора.
  В конце августа 1959г. в связи с началом работ по лунной программе я вернулся в г.Куйбышев и собирался ехать в Москву за семьёй. Однако поступил приказ из Управления срочно выехать на космодром, где начиналась подготовка к запуску двух ракет-носителей 8К72 с лунными контейнерами, снабжёнными двумя «сентябрьскими» вымпелами. Перваяих впредь. Поскольку калькодержателем документации тогда было ОКБ-1, по представлению Козлова материалы анализов и рекомендации направлялись в ОКБ-1 и по результатам их рассмотрения по извещениям проводились необходимые изменения в документации. Интенсивно внедрялись современные методы контроля сварных швов при изготовлении баков с использованием рентгеновской аппаратуры, по обеспечению герметичности стыков пневмогидравлической схемы ракеты, усилению контроля качества сборки и монтажа аппаратуры. Эти меры дали положительные результаты.
Был случай, когда при испытаниях  в КИС автомата стабилизации при снятии управляющего сигнала рулевые камеры не возвращались в нулевое положение, и начинался режим автоколебаний. Потеря динамической устойчивости ракеты имела на одной из ракет при лётно-конструкторских испытаниях. Насколько сложен расчёт устойчивости я мог судить на примере моего выпускного диплома по расчёту динамической устойчивости стабилизатора танковой пушки. Мои замечания и предложения незамедлительно изложил в докладной записке на имя главного конструктора. На завод прибыл представитель НИИ, были произведены дополнительные исследования и по их результатам в документации изменили коэффициенты усиления по каналам обратной связи. Так в ходе испытаний выявлялись недоработки, вносились изменения в документацию, уточнялась технология и контроль изготовления изделий, но до требуемого уровня качества и надёжности путь был не близок.
  Несмотря на высокий темп работы в КИС-е (три смены), мы продолжали изучение системы управления, углубление знаний о её работе. Этому способствовала постоянная работа по анализу причин отказов на КИС-е, участие в подготовке и пусках ракет на космодроме.
    В сентябре-октябре 1958г. были проведены два пуска ракеты 8К72 и оба закончились аварийным исходом – по причине разрушения пакета на конечном участке полёта первой ступени. Анализ показал пульсацию в камерах двигателя, которая совпадала с частотой собственных продольных упругих колебаний блоков ракеты, и это явление наблюдалось практически на всех пусках ракеты Р-7. Это был конструктивный недостаток в сопряжении конструкции ракеты с двигателем, который был до конца познан только спустя один год после начала ЛКИ. Недостаток устранили путём специального гидравлического демфера в  магистраль окислителя на входе в насосы. Все ракеты Р-7 подверглись доработки на космодроме.
  В конце июля 1959г. я был командирован на космодром Байконур, где познакомился с сотрудниками и руководством испытательного управления. Завод «Прогресс» представлял Солдатенков А.М., а КБ – Бубнов Е.А., в это же время находился и С.П. Королёв. Однажды по пути в МИК во внутреннем дворике мы встретились. От неожиданности я растерялся, остановился и уступил дорогу. Сергей Павлович посмотрел на меня, думаю, понял, что я вновь прибывший и сказал: «Сегодня так душно, что в ботинках будто налита вода». Было очень жаркое утро, он был в распашонке и лёгких туфлях. В дальнейшем Сергея Павловича можно было видеть на испытаниях, заседаниях комиссий, работах на стартовой позиции.
  Испытания ракеты на технической позиции прошли успешно за двое суток, ракета была укомплектована новой затупленной головной частью, пуск прошёл нормально, головная часть достигла цели.
  Этот первый пуск я наблюдал с НП-1 второй площадки («гагаринский» старт),  впечатление –  потрясающее! Вначале пламя охватывает ракету по всей высоте боковых блоков, кажется, она горит и сейчас взорвётся, но через мгновенье двигатели выходят на промежуточную ступень тяги, пламя уходит вниз, грохот усиливается, и ракета медленно поднимается, подпираемая длинным слившимся факелом пяти двигателей пакета. Яркость ядра факела сравнима с Солнцем, грохот невозможно передать словами. По мере подъёма длина факела увеличивается. «Это двигатели начинают работать с более полным расширением по мере набора высоты», –  пояснил Глушко В.П., стоящий с нами на НП.  Небо было безоблачным и очень хорошо было видно невооружённым глазом разделение боковых блоков, так называемый крест.
  Во время пребывания на космодроме мне сообщили, что у нас с женой Евгенией появился сын, которого мы в честь моего отца назвали Алексеем. Жена в это время находилась в Москве, сумела защитить диплом в институте им. Плеханова. Тогда же пришла и вторая радостная для меня весть, что меня назначили на должность военного представителя, которая позволяла присвоить звание майора.
  В конце августа 1959г. в связи с началом работ по лунной программе я вернулся в г.Куйбышев и собирался ехать в Москву за семьёй. Однако поступил приказ из Управления срочно выехать на космодром, где начиналась подготовка к запуску двух ракет-носителей 8К72 с лунными контейнерами, снабжёнными двумя «сентябрьскими» вымпелами. Первая их впредь. Поскольку калькодержателем документации тогда было ОКБ-1, по представлению Козлова материалы анализов и рекомендации направлялись в ОКБ-1 и по результатам их рассмотрения по извещениям проводились необходимые изменения в документации. Интенсивно внедрялись современные методы контроля сварных швов при изготовлении баков с использованием рентгеновской аппаратуры, по обеспечению герметичности стыков пневмогидравлической схемы ракеты, усилению контроля качества сборки и монтажа аппаратуры. Эти меры дали положительные результаты.
Был случай, когда при испытаниях  в КИС автомата стабилизации при снятии управляющего сигнала рулевые камеры не возвращались в нулевое положение, и начинался режим автоколебаний. Потеря динамической устойчивости ракеты имела на одной из ракет при лётно-конструкторских испытаниях. Насколько сложен расчёт устойчивости я мог судить на примере моего выпускного диплома по расчёту динамической устойчивости стабилизатора танковой пушки. Мои замечания и предложения незамедлительно изложил в докладной записке на имя главного конструктора. На завод прибыл представитель НИИ, были произведены дополнительные исследования и по их результатам в документации изменили коэффициенты усиления по каналам обратной связи. Так в ходе испытаний выявлялись недоработки, вносились изменения в документацию, уточнялась технология и контроль изготовления изделий, но до требуемого уровня качества и надёжности путь был не близок.
  Несмотря на высокий темп работы в КИС-е (три смены), мы продолжали изучение системы управления, углубление знаний о её работе. Этому способствовала постоянная работа по анализу причин отказов на КИС-е, участие в подготовке и пусках ракет на космодроме.
    В сентябре-октябре 1958г. были проведены два пуска ракеты 8К72 и оба закончились аварийным исходом – по причине разрушения пакета на конечном участке полёта первой ступени. Анализ показал пульсацию в камерах двигателя, которая совпадала с частотой собственных продольных упругих колебаний блоков ракеты, и это явление наблюдалось практически на всех пусках ракеты Р-7. Это был конструктивный недостаток в сопряжении конструкции ракеты с двигателем, который был до конца познан только спустя один год после начала ЛКИ. Недостаток устранили путём специального гидравлического демфера в  магистраль окислителя на входе в насосы. Все ракеты Р-7 подверглись доработки на космодроме.
  В конце июля 1959г. я был командирован на космодром Байконур, где познакомился с сотрудниками и руководством испытательного управления. Завод «Прогресс» представлял Солдатенков А.М., а КБ – Бубнов Е.А., в это же время находился и С.П. Королёв. Однажды по пути в МИК во внутреннем дворике мы встретились. От неожиданности я растерялся, остановился и уступил дорогу. Сергей Павлович посмотрел на меня, думаю, понял, что я вновь прибывший и сказал: «Сегодня так душно, что в ботинках будто налита вода». Было очень жаркое утро, он был в распашонке и лёгких туфлях. В дальнейшем Сергея Павловича можно было видеть на испытаниях, заседаниях комиссий, работах на стартовой позиции.
  Испытания ракеты на технической позиции прошли успешно за двое суток, ракета была укомплектована новой затупленной головной частью, пуск прошёл нормально, головная часть достигла цели.
  Этот первый пуск я наблюдал с НП-1 второй площадки («гагаринский» старт),  впечатление –  потрясающее! Вначале пламя охватывает ракету по всей высоте боковых блоков, кажется, она горит и сейчас взорвётся, но через мгновенье двигатели выходят на промежуточную ступень тяги, пламя уходит вниз, грохот усиливается, и ракета медленно поднимается, подпираемая длинным слившимся факелом пяти двигателей пакета. Яркость ядра факела сравнима с Солнцем, грохот невозможно передать словами. По мере подъёма длина факела увеличивается. «Это двигатели начинают работать с более полным расширением по мере набора высоты», –  пояснил Глушко В.П., стоящий с нами на НП.  Небо было безоблачным и очень хорошо было видно невооружённым глазом разделение боковых блоков, так называемый крест.
  Во время пребывания на космодроме мне сообщили, что у нас с женой Евгенией появился сын, которого мы в честь моего отца назвали Алексеем. Жена в это время находилась в Москве, сумела защитить диплом в институте им. Плеханова. Тогда же пришла и вторая радостная для меня весть, что меня назначили на должность военного представителя, которая позволяла присвоить звание майора.
  В конце августа 1959г. в связи с началом работ по лунной программе я вернулся в г.Куйбышев и собирался ехать в Москву за семьёй. Однако поступил приказ из Управления срочно выехать на космодром, где начиналась подготовка к запуску двух ракет-носителей 8К72 с лунными контейнерами, снабжёнными двумя «сентябрьскими» вымпелами. Первая попытка запуска была 6 сентября. Произошёл автоматический сброс автоматики запуска по причине ошибки при сборке схемы стартовой позиции. Ракету оставили на СП без слива кислорода. Через двое суток рано утром повторили запуск и опять – неудача – ледяная пробка в трубе наддува. После второй попытки пробка была выбита, но время старта упущено – допуск на время старта был несколько десятков секунд. Было принято решение стоять ещё сутки с подпиткой кислородом и 9 сентября запуск повторили. Двигатели вышли на режим  предварительной ступени, и прошёл отбой от автоматики запуска. Ракету освободили от компонентов топлива, со старта сняли и стали готовить следующую ракету для запуска 12 сентября.
  Утром 12 сентября старт ракеты прошёл без замечаний. На запуске присутствовали академик Келдыш, Королёв С.П., маршал Неделин М.И., главные конструкторы. После запуска всё руководство собралось в здании барачного типа, заслушали доклад по плёнкам активного участка полёта ракеты-носителя. По расчётам баллистической группы траектория лунного контейнера была близка к расчётной, время встречи его с поверхностью Луны 00час 14сек. После недели непрерывных работ был объявлен отдых, многие с посудой потянулись к «сороковому вагону», а в кинозале барака ещё долго члены Госкомиссии обсуждали детали движения контейнера к Луне.
  К вечеру жара спала, на безоблачном небосклоне ярко светила полным диском Луна, к которой были обращены все наши взоры. На крыльцо барака вышли С.П. Королёв, В.П. Глушко, В. И. Кузнецов. Глушко, наблюдая Луну, пошутил: «А вдруг она не шар, а диск, и пробьём в нём дырку?».
  Через сутки весь мир заговорил о победе советских учёных, народа, будут поздравления, но истинных героев этого события никто не узнает.
  Весь 1959 год шла работа по модернизации ракеты 8К74 и в сентябре 1960 года она была принята на вооружение, завод «Прогресс» приступил к серийному производству по договорам с Министерством обороны. С началом серийного производства ракеты Р-7А начались работы по её модернизациям, которые должны были стать ракетами-носителями спутников фотографической разведки и пилотируемых кораблей. Для конструкторского сопровождения работ на заводе «Прогресс» создаётся филиал №3 ОКБ-1 под руководством Козлова Дмитрия Ильича. Обладая опытом, житейской интуицией и энергией, Дмитрий Ильич сумел создать талантливых единомышленников: Солдатенков А.М., Фомин Г.Е., Пензин Б., Ерёменко Ю.В., Шумный Л.Ф., Шум М.Ф. По предложению Козлова при филиале было создано военное представительство №1584, руководителем был назначен капитан Корнеев Б.А., а из военного представительства №5 были назначены наиболее подготовленные офицеры: Толстопятов В.И., Смирнов Ю.И., Бушуев В.И., Раздрогин Л.И., Малахов Ю.В., Осташевский А.А., Кривов И.А., Чижухин В.Н., Арачеев Ю.С.
  С мая 1959г. в ОКБ-1 началась разработка первого отечественного космического комплекса фоторазведки «Зенит-2». В 1961 году между запусками Гагарина Ю.А. и Титова Г.С. прошла защита эскизного проекта, разработка конструкторской и технологической документации, и началось производство 13 комплектов из них: 6 спутников «Зенит-2» изготавливал опытный завод ОКБ-1, а с №7 – завод «Прогресс». Ракеты-носители для запуска всех 12 аппаратов изготавливались на заводе «Прогресс».
  В сентябре 1961 года я был командирован в ОКБ-1 для изучения конструкции космического аппарата и его систем.  Конструкция аппарата «Зенит-2» и пилотируемого корабля «Восток» были идентичны, но по составу аппаратуры фоторазведчик был сложнее. Особых условий требовала фотоаппаратура «Фтор-2», разработанная Красногорским оптико-механическим заводом, установлена программно-командная радиолиния «Тайга». Для оперативной передачи разведданных в ходе полёта был установлен фототелевизионный комплекс «Байкал», система ориентации «Чайка», впервые применена инфракрасная вертикаль.
  В ноябре 1961 года первый аппарат «Зенит-2» был отправлен на космодром Байконур, где испытания продолжались под руководством председателя Государственной комиссии генерал-майора Керимова Керима Алиевича, техническим руководителем был заместитель С.П. Королёва Цыбин П.В., от управления Заказчика – Щеулов В.И., Кравцов Ю.Ф., Мордовцев А.Ф. Запуск аппарата состоялся 31 декабря, он был аварийным – отказал двигатель блока «Е» из-за прогара газогенератора к ТНА, тяга двигателя упала, сработал концевой контакт аварийного выключения двигателя, и сработала система аварийного подрыва объекта. В течение первого квартала 1962г. были доработаны все ракеты-носители. Второй запуск аппарата «Зенит-2» состоялся 26 апреля 1962 года, объявленный в ТАСС как «Космос-4», аппарат пролетал 3-е суток.
Этим запуском была положена эра космической фотографической разведки.  
    
Записки из воспоминаний Корнеева Б.А. к публикации подготовил Письменный Н.М.



  • Памятные даты


  •         |  

    Сентябрь 2010


    Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
    30 31 1 2 3 4 5
    6 7 8 9 10 11 12
    13 14 15 16 17 18 19
    20 21 22 23 24 25 26
    27 28 29 30 1 2 3
Труженики космоса,© 2010-2019
ОСОО "Союз ветеранов Космических войск"
Разработка и поддержка
интернет-портала - ООО "Сокол"