ЧЕЛОВЕК В КОСМОСЕ . .......... 60 ЛЕТ.
"Космонавты живут на земле"
- этой крылатой фразой начинаются многие рассказы о жизни и деятельности Юрия Гагарина, а затем и его коллег, поле полёта. Одного из тех, кому довелось быть не только участником запуска первого человека в Космос, но и после его полёта какое-то время общаться с Юрием Алексеевичем в Центре подготовки космонавтов, зовут Эдуард Иванович Буйновский, полковник-инженер, служба которого сложилась не ординарно. Далее мы помещаем его воспоминания.
1961 год…
В те далекие уже времена я, молодой лейтенант, был направлен отстаивать интересы Министерства обороны в одну из ведущих Научно-исследовательских организаций Советского Союза. В ней разрабатывались системы управления для боевых ракет и ракет – носителей, создателем которых был легендарный Королев. А руководил этой организацией такой же легендарный Николай Алексеевич Пилюгин – ближайший сподвижник и друг Сергея Павловича.
Я до сих пор горжусь тем, что начало моей многолетней «космической» деятельности связано с именами этих «пионеров» отечественной космонавтики. С Сергеем Павловичем Королевым мне посчастливилось неоднократно общаться и в последующем. В свое время он даже в какой-то степени принял непосредственное участие в решении моей судьбы – помог мне бороться с врачами в те времена, когда я боролся за право остаться в отряде космонавтов.
Где-то, в феврале 1961 года на площадке №2 тогдашнего полигона в Тюра - Таме начиналась подготовка к летным испытаниям боевой ракеты Королёва – изделия 8К75 или Р-9. Для отработки и подготовки к пуску системы управления этой новой, современной по тем временам ракеты на полигон прибыли разработчики и испытатели нашего института во главе с самим Николаем Алексеевичем Пилюгиным. В этом коллективе был и я, военный представитель, личной печатью которого были опечатаны бортовые приборы системы управления этой ракеты и все блоки и стойки ее наземного оборудования.
Хотя и молодой лейтенант, но ответственность на мне лежала большая. Ни одно техническое решение, ни одно вскрытие бортовых приборов или наземной аппаратуры на полигоне не должно было проходить без моего участия, без моего разрешения. По тем временам казалось, что я принимал решения чуть ли ни на уровне Сергея Павловича или Николая Алексеевича. Мне это льстило, и я был горд своей исторической миссией. Молодо – зелено!
Дни и ночи напролет трудились мы в монтажно-испытательном корпусе (МИКе) второй площадки полигона, отрабатывая «до звона» новую ракету и ее систему управления. Прекрасный, творчески насыщенным был этот период нашей работы! А работы хватало всем – и разработчикам, и испытателям от промышленности, и офицерам – испытателям от полигона, и нам – военпредам, представляющим интересы Министерства обороны. Работами руководили лично Королев и Пилюгин.
Мы, конечно, не знали о «стратегических» замыслах Сергея Павловича, у которого в МИКе второй площадки одновременно сконцентрировались и готовились к реализации два его грандиозных «детища» – его новая (вторая по счету) боевая ракета и запуск человека в Космос.
Забегая вперед, скажу: 9 апреля мы пустили ракету 8К75, а 12 апреля состоялся полетел Гагарина. Можно только представить, какая в эти дни легла нагрузка – и физическая, и моральная, и государственная – на плечи этого сурового, очень ответственного и требовательного к себе и к окружающим человека. Мы все его, конечно, побаивались, но уважали и старались беспрекословно выполнять все его указания и поручения. К сожалению, в январе 2021 года минуло 55 лет, как его нет с нами.
В те времена МИК был один на весь полигон и на его территории проводились одновременно работы по нескольким направлениям – здесь и боевые ракеты, и носители, и космические аппараты, на которых запускались собачки и манекены в порядке подготовки к запуску человека в космос.
Ближе к апрелю здесь все чаще стал появляться небольшой "отряд" молодых летчиков ВВС – старших лейтенантов и капитанов. Все молодые, симпатичные, одинакового роста, одеты в новенькую, хорошо подогнанную форму. Держались они тесной группой, видно было, что им все здесь в новинку и ничего нет общего с любимыми ими самолетами. Как правило, их сопровождал сам Сергей Павлович, что-то им объяснял, показывал. Мы, хотя и были «под завязку» заняты своими делами, но все же догадывались, что что-то готовится, что вот-вот человек полетит в космос.
Пуск нашей 8К75 прошел не очень удачно – ракета ушла со старта, отработала первая ступень, а вот двигатель второй ступени при его запуске взорвался. Оказывается, за нашим пуском внимательно следила эта группка летчиков и, как нам рассказывали, их очень интересовало, почему взорвался двигатель и как это может сказаться на предстоящем старте космического корабля «Восток» с одним из них на борту. Успокоили, разъяснили, что это совсем разные ракеты и у них нет никаких оснований для беспокойства.
Где-то, в первых числах апреля из Москвы пришла команда от начальства: меня назначили ответственным за систему управления ракеты-носителя, которая должна вывести корабль «Восток» на орбиту. Так я из наблюдателя превратился в непосредственного участника этого исторического, как потом выяснилось, события. А за систему управления носителя все были спокойны –прошедшие успешные запуски неоднократно подтвердили надежность самой ракеты и ее системы управления. Но порядок есть порядок. На каждом пуске должен быть представитель фирмы и, соответственно, военпред. Помнится, что я даже недовольно бурчал: все, мол, после запуска 8К75 улетели домой, в Москву, а меня вот оставили на запуск очередной ракеты. Несправедливо!
И вот наступило утро 12 апреля. День был отличный – тепло, солнышко греет, тюльпаны рвутся на волю сквозь еще замерзшую земную корку. Настроение у всех какое-то праздничное, приподнятое, хотя все – народ опытный и знают, что не всякий пуск у нас заканчивался успешно. Но никто не хотел об этом даже и думать. И как в подтверждение этому, начальство полигона (думаю с подачи Королева) решило в этот раз не эвакуировать в безопасную зону испытателей и жителей второй площадки, что обычно делалось перед каждым пуском.
Помнится, все, кто не был задействован в работе на старте, расположились на краю песчаного карьера, откуда хорошо просматривалась ракета на старте. Думаю, не только я, но и все присутствующие не прониклись еще историческим величием этого момента, ибо для создателей и испытателей ракетной техники это был практически обычный запуск очередной ракеты.
Знаменитое гагаринское «Поехали!», выход на орбиту корабля, невесомость, человек в космосе, возвращение на землю - все это тысячекратно и до деталей отражалось и в воспоминаниях участников, в стихах и песнях, на экранах телевизоров. Вроде бы ничего нового здесь и не скажешь. Буквально два слова о моих личных ощущениях и восприятиях этого события.
После старта ракеты все, во главе с Сергеем Павловичем бросились в помещение, откуда после выхода на орбиту космического корабля должна быть установлена связь с Гагариным. Тогда все это оборудование располагалось в бараке, половина которого
была оборудована под гостиницу, где я и проживал.
Мы, молодежь, дождались приезда автобуса с уже знакомой нам группой летчиков и, когда кто-то крикнул «Вон Титов - дублер Гагарина! Качаем его!», мы дружно подхватили заробевшего старшего лейтенанта на руки и стали многократно подбрасывать его высоко в небо. Помнится, это первое проявление народной любви очень смутило молодого Германа Титова.
А дальше мы (я и двое коллег по работе) зашли ко мне в комнату в этом же бараке и, сходу, на одном энтузиазме выпили по рюмке водки за только что состоявшийся старт ракеты с человеком на борту. Все это делалось почти тайно, ибо в те времена на полигоне был строжайший «сухой» закон. А в этот момент за стеной Сергей Павлович начинал диалог с Юрием Алексеевичем и никто в мире еще и не знал об этом знаменательном событии. Помнится, у меня даже мелькнула мысль «А не подать ли заявку в Книгу рекордов Гиннесса». Все – таки, впервые в мире выпили за первый полет человека в космос… Но как-то замешкался, а через час уже вся вторая площадка дружно претендовала на запись в эту самую книгу. Так что опоздал.
До сих пор помню, в какой именно миг я прочувствовал всю историческую значимость события, участником которого был. Это был момент, когда Левитан на весь мир объявил: «Впервые в мире….советский человек…. МАЙОР Юрий Алексеевич Гагарин…». «Как же так? – думал я – ведь час назад он был всего лишь старшим лейтенантом!». И вот тут до меня дошло – наш, советский человек в космосе!!!
Как-то так получилось, что это событие имело для меня свое, прямо скажем, неожиданное продолжение. Ровно через два года после полета Гагарина я был зачислен во 2-ой отряд слушателей – космонавтов. Событие, скажу я вам, по тем временам из ряда вон выходящее: инженер – лейтенант, до мозга костей ракетчик вдруг попадает в элитный отряд летчиков - космонавтов! И это ведь было еще в те времена, когда в космосе побывало всего лишь четыре человека: Гагарин, Титов, Николаев и Попович.
Не могу сказать, что первый отряд космонавтов, укомплектованный только летчиками, с радостью воспринял появление в своей среде конкурентов – инженеров и не просто инженеров, а инженеров – ракетчиков. Но надо отдать им должное – встретили они нас радушно. Правда, из четырех представителей Ракетных войск второго отряда в космосе побывал лишь один – Виталий Жолобов.
В марте 1963 года мы, группа инженеров нашего отряда, прибыли под командованием знаменитого инструктора парашютного спорта Николая Константиновича Никитина на небольшой подмосковный аэродром «Киржач» для выполнения парашютных прыжков. С нами должны были прыгать Юрий Гагарин и Павел Беляев, которые по каким-то причинам не смогли это сделать со своим отрядом.
Парашютные прыжки для людей, которые в жизни никогда не имели с этим дело, -отдельный рассказ, полный эмоций, переживаний, страха и восторга. Скажу лишь одно: к вечеру мы приехали на аэродром, в сумерках успели посмотреть на парашюты, а к часам 11 утра следующего дня у каждого из нас было уже по два самостоятельных прыжка. Вопреки всем инструкциям и наставлениям! Но это так, к слову.
Авиация богата своими традициями. Одна из них - каждому «перворазнику» - человеку, свершившему свой первый парашютный прыжок, вечером положены блины и стакан водки. Хорошая традиция! Вечером Николай Константинович собрал нас в столовой для свершения этого приятного действа. Здесь было все: и не пришедшие еще в себя «перворазники», и «бывалые» Гагарин с Беляевым, и блины, и, конечно же, водка. Насколько мне помнится, каждый из моих коллег по отряду ни на шаг не отступил от выполнения в полном объеме этого обязательного ритуала. Смалодушничал один я. Блины-то я с удовольствием съел. А вот стакан водки для меня, бывшего спортсмена, который чуть ли ни завтра собирался стать космическим героем, - это оказалось выше моих сил.
Помог Юрий Алексеевич: «Коль ты за мой первым в мире полет в космос «сообразил на троих» (а я об этом ему, конечно, успел накануне доложить), то я пью этот стакан за твой первый парашютный прыжок!» - сказал он и успешно завершил за меня этот традиционный обряд. Спасибо ему за это, выручил!
Вот так мы с Юрием Алексеевичем Гагариным обменялись традиционными, исконно русскими «приветствиями»: я – за его полет в космос, он – за мой первый парашютный прыжок. Скоро будет 60 лет этому приятному и знаменательному для меня событию. Но я его помню в деталях.
В период моего пребывания в отряде космонавтов я, конечно, неоднократно общался с Юрием Алексеевичем. Обязательная встреча - утром за завтраком в летной столовой, где начинался для нас трудовой день, и для героев, и для тех, кто жаждал ими стать. Здесь же и наши девушки во главе со своим вожаком Валентиной Терешковой. Завтрак всегда проходил весело и оживленно.
Шутки, обмен новостями различного масштаба, обсуждение многочисленных по тем временам общих культурных мероприятий, комментарий по вчерашним выступлениям наших героев по радио, телевизору. Юрий Алексеевич всегда принимал в этом утреннем обмене новостями самое активное, живое и непосредственное участие. Он действительно был душой, заводилой этой дружной компании.
После завтрака – каждый по своим делам. Для четверки героев – многочисленные встречи с коллективами трудящихся, пребывание в президиумах различных съездов, симпозиумов, конференций, приемы в посольствах зарубежных стран, зарубежные поездки. А мы, группками или в одиночку разбредались по кабинетам врачей, испытательным стендам, спортивным тренажерам, учебным классам небольшого по тем временам, а отсюда – и очень уютного, почти семейного Звездного городка.
И еще одно место, где можно было встретить всех – и героев и кандидатов на это звание. Это – небольшой бильярдный стол в нашем профилактории, где мы, вновь прибывшие, жили, и где размещалась летная столовая. Здесь не было делений на героев и не героев. Сражались на равных и «насмерть». Играли «один на один», «два на два» и даже «три на три». Проигравшие «в сухую» лезли под стол и обязаны были «прокукарекать» оттуда несколько раз. Редко, но бывал под столом и Юрий Алексеевич, демонстрируя тем самым, что он такой же, как и все и что он не отрывается от народа.
Вот таким мне и запомнился Юрий Алексеевич Гагарин - веселым, жизнерадостным, простым ращении, абсолютно доступным для всех, готовым пойти навстречу и оказать помощь любому, не испорченным всемирной славой, оптимистом с огромными перспективами на будущее. Бережно храню этот образ в своей памяти.
Э. Буйновский
* * *
В этих и других воспоминаниях о "послеполётном" Гагарине хорошо говориться о его человеческих, товарищеских качествах, которые проявились во время отдыха, во встречах с простыми людьми, во множестве поездок по зарубежью, встречах с президентами, премьер-министрами, другими выдающимися фигурами Мира. Но всё-таки главным, что после полёта что ожидало Юрия Алексеевича была нелёгкая и напряжённая работа.
Во-первых, он становится командиром первого отряда космонавтов, а затем и заместителем начальника Центра подготовки, со всеми вытекающими последствиями. Наряду с работой в «Звёздном» при полётах космических экипажей он поддерживал с каждым из них командную связь. А это, порой, требовало и крепких нервов, и мудрой головы. Достаточно напомнить, что в аварийной ситуации разрешение на посадку «вручную» Алексею Леонову и Павлу Беляеву дал их начальник - подполковник Гагарин.
Во-вторых, вместе с другими членами отряда Юрий Алексеевич зачисляется в Военно-воздушную инженерную академию имени Жуковского и, несмотря на занятость, старательно осваивает инженерные науки. Символично, что темой его дипломной работы стала система посадки космического корабля многоразового использования. Юрий Алексеевич с блеском защитил свой проект и был рекомендован комиссией для поступления в адъюнктуру.
Однако, он был лётчиком до мозга костей. Когда в апреле 1967 года при испытании корабля «Союз» погиб Владимир Комаров, его дублёра - Гагарина освободили от подготовки к полётам. Целый год он добивался разрешения летать на самолётах. И всё-таки добился. Иногда вслух мечтал: «А может и подготовку разрешат. Ещё бы разок в Космос слетать!»…
Но трагическая случайность не позволила сбыться этой мечте. 27 марта 1968 года военные лётчики Гагарин и Серёгин, выполняя тренировочный полёт на самолёте УТИ МИГ-15, погибли.
