15.02.2017
Воспоминания Игоря Ивановича Куринного, участника стратегической операции "Анадырь", в то время офицера-политработника ракетной дивизии. ныне генерал-лейтенанта, Председателя Центрального совета "Союза ветеранов Космических войск" и Президента российского общества "Дружбы с Кубой".
Что же представляла собой операция "Анадырь" с точки зрения, как сейчас говорят, человеческого фактора? Каково было её морально-психологическое обеспечение? Попытаюсь коротко затронуть эти вопросы.
Оособенностью подготовки личного состава частей, и в первую очередь ракетных, к операции явилась чрезвычайная секретность целей, задач и места их выполнения. Нельзя было говорить: к чему мы готовимся. (Так например, было указание взять с собой... лыжи). Поэтому на первом этапе политработа проводилась, как в обычных условиях боевого дежурства. Она включала: воспитание патриотизма, верности воинскому долгу, исполнительности и дисциплинированности. Особой заботой на этом этапе была подготовка к передислокации в отдаленный район и сохранение секретности всех сведений, связанных с этой задачей.
Комплектование ракетных подразделений потребовало форсированного ввода в боевые расчеты и другие коллективы новых людей. Нужно было позаботится, чтобы новички не отторгались коллективами, и не произошло бы снижения уровня общей слаженности. С этой целью, наряду с обычными собраниями мы проводили комсомольские зачеты, технические бои, коллективные аттестации и другие мероприятия. Так быстрее коллективы знакомились с прибывшими, а новички - с традициями подразделений. Таким образом, быстрее налаживался и контакт во время учебно-боевых тренировок.
Для “земных” ракетчиков морской, а тем более океанский переход - отнюдь не рядовое событие. А переход этот, как известно, чрезвычайно усложнился тем, что личный состав располагался на кораблях скрытно - в твиндеках... Мы узнали в последствии, что американцы провели эксперимент: подразделение морской пехоты погрузили в трюм транспортного корабля и “покатали” в океане трое суток. Больше держать их в таком состоянии не разрешила медицина - люди оказались крайне измотанными. После этого американцы сделали вывод о невозможности скрытной доставки больших масс людей на Кубу. Но они не учли возможностей советских офицеров и солдат. Личный состав ракетной дивизии выдержал подобные условия в течении от 15 до 20-ти суток. Так началась проверка морально-психологической и физической подготовленности тех, кому было доверено участие в этой операции.
Когда, наконец, были объявлены маршрут и цель похода, определились и специфические задачи идеологического обеспечения: подготовить людей к выполнению операции военно-стратегического масштаба. Главными направлениями разъяснительной работы стали:
правота и справедливость кубинской революци,
опасность американской агрессии против Кубы,
наш интернациональный долг - помочь кубинскому народу отстоять свою свободу и независимость.
Все это убедительно и доходчиво доводилось до людей на политических занятиях и лекциях. Но основными формами в той, быстро меняющейся обстановке были оперативные информации и беседы, к проведению которых привлекались командиры, инженеры, участники Великой Отечественной войны.
Исходя из высоких политических целей похода, политработники “протягивали” логические ниточки к конкретным повседневным задачам каждого офицера и солдата. А таких задач возникало множество буквально каждый день, если не каждый час. Выгрузка на берег и доставка в районы базирования ракет и всей другой техники. Обустройство своего быта буквально на голом месте, в непривычных тропических условиях, когда даже прикосновение к неизвестному растению могло вызвать тяжелое заболевание. Не было жилья, ощущалась острая нехватка в стройматериалах, горючем, продуктах, лекарствах и даже воде. Выдержка и терпеливость, смекалка солдата и его золотые руки преодолевали и преодолели всё. Все физические и моральные силы отдавались на выполнение главной задачи - быстрейшую постановку на боевое дежурство ракетных комплексов...
Оглядываясь на то время сегодня, с трудом представляешь себе - как это все можно было выдержать и физически и морально. Но ведь выдержали же! Каждый из тех, кто служил тогда в ракетной дивизии, заслуживает высочайшей оценки. К большому сожалению, в коротком выступлении не представляется возможным назвать многих поименно, хотя в памяти сохранились десятки и сотни фамилий людей от рядового до генерала. Но не могу не сказать сегодня самые теплые слова о командире дивизии - генерал-майоре Стаценко Игоре Демьяновиче. Бывший комсомольский работник - он понимал, что успех дела решает не только техника, постоянно был с людьми, вдохновлял нас личным примером. Вместе с начальником политотдела Иваном Васильевичем Пшеничным они составляли какой-то неутомимый и вездесущий руководящий тандем. Несмотря на недосыпание, недоедание, с покрасневшими от усталости глазами, они были на самых ответственных работах. Так действовали и командиры полков со своими замполитами.
Первый полк полковника Сидорова Ивана Силантьевича заступил на боевое дежурство 20 октября, как уже здесь говорилось, в рекордно короткий срок. А 28 октября все 36 ракетных установок находились в готовности к пуску. И это - результат не только организаторской работы командира и штаба, не только профессионального мастерства расчетов. Это было сделано на энтузиазме людей, который поддерживался непрерывной политработой. К сожалению, об этом важнейшем факторе выполнения задач на всех этапах операции многие из нынешних мемуаристов и историков вольно или невольно забывают.
Кульминационный этап операции - состояние повышенной боевой готовности в ожидании мощного удара вооруженных сил США. Если в политических кругах, как сейчас утверждается, не было намерения применить ракетно-ядерное оружие - хотели им только “попугать”, то для офицера и солдата задача стояла четко и одназначно: по команде поразить этим оружием указанные цели. Что это означало для нас - ракетчиков, да и для других частей, прибывших вместе с нами на остров? При любом варианте: упреждающем или ответном ударе - всех нас ждала неминуемая гибель. В такой ситуации человеку свойственно приходить в отчаяние или даже впадать в панику. Кстати сказать, как раз в эти дни паника началась на американском побережье, причем даже среди призванных в срочном порядке резервистов.
В наших частях и намека на что-либо подобное не было. И не потому, что мы были безразличны к своей судьбе, фатально покорны перед неминуемой гибелью. Нет, мы были молоды и хотели жить. Но воинский долг был для нас превыше всего. А долг ракетчика по боевому уставу - это выполнение боевой задачи в любых условиях обстановки и даже, если помните, при сильном радиационном заражении.
Так, и мы стремились воспитывать своих подопечных. Девизом работы с людьми в те драматические дни было - обеспечить готовность каждого ракетчика к подвигу. Именно - к Подвигу вплоть до самопожертвования! А примеров воинского подвига во имя Родины, во имя ее интернациональных интересов нам ни у кого занимать не приходилось.
Надо сказать, что большой поддержкой для морально-психологического состояния нашего личного состава был боевой дух, царивший среди народа Кубы, который в те дни практически поголовно влился в военное ополчение. Мы видели, кому помогаем отстоять свободу, и мы приняли их клич: “Родина или смерть. Мы победим!"
Видимо, нет смысла перечислять здесь те формы, которые применялись в частях и подразделениях, они общеизвестны. Отмечу только, что основой, как никогда, стала - индивидуальная работа. Все политработники находились в подразделениях круглосуточно. Особое внимание уделялось номерам боевых расчетов, от которых зависело выполнение боевого пуска. И нет сомнения в том, что личный состав ракетных частей в любых условиях обстановки выполнил бы боевой приказ.
Мудрость, которой так часто не хватает политикам, в тот раз возобладала над амбициями. И мы сегодня имеем возможность вот так, не торопясь, анализировать критическую ситуацию, в которой действовали 55 лет назад. Этот анализ еще и еще раз показывает, какое важное, а то и решающее значение в военном деле имеет человеческий фактор, и как непрерывно надо вести морально-психологическую работу в войсках.
И когда спрашивают: а можно ли использовать что-либо из того боевого опыта сегодня, наш ответ однозначен - и можно, и нужно.